Облака – одуванчики Божьи,
Парашютики, ниточки, пух…
Незаметно подуй, осторожно,
Чтобы этот закат не потух.
Чтоб открылся таинственный ларчик –
Тот, откуда летят облака.
Солнца желтый степной одуванчик
Отразила большая река.
Так всё сказочно и невесомо,
Что не страшен оставшийся путь.
Взять с собой только Память и Слово.
Одуванчиком в небо вспорхнуть.
Побывать здесь — только грезилось…
У Земли цветной наряд.
Ах, как шилось тут и резалось
Миллионы лет назад!
И зелёными заплатками
Покрывались плеши гор,
И бросались речки – прядками,
И сиял небес шатёр!
И широкой белой строчкою,
Да с каймою по бокам!-
Море было приторочено
К этим диким берегам.
Сколько шёлку сшито-добыто,
Получилась – благодать!
А иголка с краю воткнута,
Только пол-ушка видать.
Словно перчик на языке:
Перчем, Алчак!
Видно, острое блюдо готовит
султан-паша…
И (совсем не рыба!)
бьётся в сетях Судак –
В лесках улиц, ячейках дворов
тяжело дыша.
От жары не звучат,
а тают во рту слова.
И спасенье не онеметь –
лишь пуститься вплавь!
И блестит на солнце
Сахарная голова,
И вот-вот растает –
только воды добавь!
Памяти Аделаиды Герцык
Я спускаюсь в этот подвал в летний зной,
А по телу бежит предательский холодок.
Боже мой, что ж делалось тут зимой?
Неужель человек всё это выдержать мог?
Я спускаюсь в этот подвал, будто в ад.
В глубине мерцают призрачные огни.
И как будто со всех сторон говорят:
— Помяни меня! И меня! Меня помяни…
Помяни
пропавшую ту страну,
Помолись
за недоживших нас.
И ещё помяни — среди всех — одну,
Ту, которую выжила и спаслась.
-…На, пиши! — на допросе сказал чекист. —
Посвященье поставь! Покажу друзьям…
И ложились строчки её на помятый лист,
А душа рвалась к оставленным сыновьям.
Было чудом — поэта СТИХИ спасли
В тот подвальный, безумный,
бездушный, голодный год.
…Ты услышь меня, Господи, Слово своё пошли.
Пусть поэзия
нынешних, нас спасёт.
Лишь когда всё зардеет, забагровеет, заохрится,
Вот тогда лишь вступит осень в свои права.
А пока сентябрь. И дожди моросят, как водится,
И ещё не печален лес, зелена трава.
Ожидаем осень, как старость свою – с опаскою:
Вдруг зарядит опять одинокий и серый дождь?
Но раскрасит октябрь леса золотою краскою,
И заплачешь – лишь от того, что ещё живёшь!
Что была твоя жизнь короткой, пустой и грешною,
Но являет Господь и тебе свои чудеса…
И тоскою кроткой, светлой, почти нездешнею
Сквозь листву золотую поглядят в тебя небеса.
И не море, и не пальмы
Вспоминаю в декабре –
Буйные, шальные мальвы
В чистом мамином дворе.
Появляются внезапно,
Взгляды всех к себе собрав,
Розово-бордовым залпом
На шампуровых ветвях!
Граммофона отголоски
Или – Гулливера вьюн,
Эти мальвы, как присоски
Зной июльский жадно пьют…
Пахнут мальвы детством, летом,
Ароматный воздух густ.
Предзакатным тихим светом
Освещён мальвиный куст.
Кто-то ждёт небесной манны…
Рай – не в небесах, а тут.
Как цветут в июле мальвы,
Боже, как они цветут!
Падал снежок, были леса раздеты,
Но на пригорках апрель рисовал траву…
Господи, спасибо Тебе за это —
Что родилась я и до сих пор живу.
Дом деревянный. Детство в солнечном свете.
Первые сказки. Первых стихов тетрадь…
Господи, спасибо Тебе за это —
Что у меня такие отец и мать.
И приходила любовь, и рождались дети.
Счастье: была любима, была — одна…
Господи, спасибо Тебе за это —
Ты в моей жизни всего отпустил сполна.
Знаю, когда-нибудь, в середине лета
Вдруг остановится вечное колесо.
Господи, спасибо Тебе за это.
Господи, спасибо Тебе за всё.
Весноход, летоход, зимоход…
Кто сказал, что таких не бывает?
Каждый месяц, как льдина, плывёт,
В дымке памяти тонет и тает.
Точно так, как весной ледоход –
Неизбежен, стремителен, краток –
Наших лет человеческих ход
Превращается в лёгкий осадок…
Жизни вечный девиз: «Всё пройдёт».
Обижаться на это нелепо.
В тихой глади разлившихся вод
Отразится бездонное небо.
Ещё февраль, и снега много,
И ночи холодны и злы,
Но тает к полудню дорога
И дразнит запахом весны.
Как в детстве, он щекочет ноздри,
Зовёт на пойму, в поле, в лес
И, несмотря на возраст поздний,
Ты начинаешь ждать чудес.
И снова хочешь быть любимым,
И снова смыслом жизнь полна…
Считай, что пережили зиму.
Уже февраль… А там — весна!
Зайду, томясь, в церковную ограду…
Всех помяну, поставлю им свечу.
Моей душе посредников не надо,
Я так могу общаться с кем хочу.
Но здесь, в тиши, оттаяв понемногу,
Приняв покой и сумрак неземной,
Мне легче сердцем обращаться к Богу,
Или Ему беседовать со мной.
И в этот час, покамест служба длится,
Всех близких мне увижу наяву.
Узнаю, отчего душа томится,
И почему неправедно живу.
