Налетался, наездил за жизнь…
Взятки, что называется, гладки.
Выходя из купе, обернись –
Не оставил ли шляпу иль тапки.
Оставляй свои мысли, дела,
Оставляй свои чувства и память.
Пусть она промелькнула, прошла,
Было б что в этом мире оставить.
А когда завершается жизнь –
Не горюй о несбывшемся шибко.
Уходя навсегда – обернись,
Чтоб чего не забрать по ошибке.
Земля — как огромная книга,
Которую сладко читать!
До самого смертного мига —
Идти, и бежать, и летать,
И новой главой восхищаться,
И делать закладочки вновь,
И к старым местам возвращаться
(Особенно, где — про любовь…)
Земля — как роман или повесть,
И пусть нам всего не прочесть,
Мечтай об открытьях, настроясь,
Что ты в этой повести есть.
Простором успей насладиться,
Читай, восторгаясь — и влёт!
…Поля за окном — как страницы,
Дорога — её переплёт.
Листаю страницы, листаю,
Надеюсь, так будет и впредь,
Ведь формула счастья простая —
Всё то, что задумал — успеть.
Зелёный бархатный мох
Опасен, как резкий вздох
Для снежных тугих лавин,
Таящихся у вершин.
Опасен, когда нога
Наступит на мох слегка,
И ты полетишь с горы
Куда-то в тартарары…
Но мягок и сладок мох,
Когда ты устал и взмок,
И лёг на ковёр скалы,
И видишь цветные сны:
И белые пики гор,
И синюю рябь озёр,
И серую сеть дорог,
И лес — зелёный, как мох.
Уколами острия —
Мгновения бытия.
И рядом кто-то прилёг.
И дышит в затылок Бог.
Минуя реки и отроги
Летел наш поезд — шумен, скор.
Сурки стояли у дороги,
На солнце грелись возле нор.
И жадный взгляд ловил приметы
Едва начавшейся весны:
Уже белел подснежник где-то,
Блестели капельки листвы…
Так зрим и явен летний проблеск!
Пути в степи всегда длинны.
Гудит, шумит весенний поезд,
Летит в объятья Астаны!
В Батуми
***
Гуляем с внучкой под сенью башни грузинского алфавита.
Июльский вечер. Такая нега во всём разлита…
И даже в море, сегодня тихом, покой и нега.
А буквы светятся, убегают в ночное небо.
Грузинской речи люблю гортанность, её певучесть.
О, языка прекрасна данность, небесна сущность.
Бульвар батумский – магнолий запах, фонтана свечи.
Разноголосье, разноязычье единой речи.
Грузинский эпос, и ридна мова, и русский логос,
Соединившись уже навеки, уходят в космос.
У церкви Самеба (Святой Троицы) над Батуми
Серпантинная вьётся дорога.
Спелая земляника…
Ближе к небу и ближе к Богу.
Очень близко.
Наравне с пушистыми облаками,
С райским садом.
И родные души – не за горами,
Где-то рядом.
Как немного нам надо, Боже –
Любви, хлеба.
Но в себе разобраться не можем.
Прости, Самеба.
***
Захлёбываюсь воздухом твоим!
Здесь праздник обонянья, вкуса, зренья!
О, Грузия, твой день неповторим,
В нём ценишь чудо каждого мгновенья.
Дни горячи, как камни на песке.
Ступай по ним легко и осторожно.
А в декабре в заснеженной Москве
Такой ожог не вспомнить невозможно.
И вот тогда тебе приснится сон,
Прорвавшись через сеть ночного шума,
Что ты идёшь – и молод, и влюблён
По старым узким улочкам Батума.
Лети в Батуми!
Нателе Чануквадзе
Друзья, не будем спорить втуне,
Чей город более красив.
Купи билет, лети в Батуми,
Услышь Аджарии мотив.
И ты полюбишь непременно
Батуми – горный и морской.
И у красавицы Нателы
Найдёшь уют, найдёшь покой.
И в узком дворике грузинском
К закату, как заведено,
Ты будешь с человеком близким
Вкушать грузинское вино.
И справа – купола Николы,
А слева – белая мечеть.
И вечность неба, зыбкость моря,
И гор незыблемая твердь.
«Ямщик, не гони лошадей…» — на Батумском бульваре
Боже, как печальны песни эти
Милой, но заснеженной отчизны…
В Грузии не думаешь о смерти,
Потому что слишком много жизни.
Потому что слишком много солнца,
Моря, неба, ветра, вдохновенья,
И навеки сердце остаётся
В горных незатейливых селеньях…
В Грузии, конечно, всё иначе,
Потому что вечность всюду рядом.
Но, услышав «Ямщика», заплачу
И на скорый поезд сразу сяду.
Уреки
***
И ныне, присно и вовеки
Край этот светел и высок.
Живу не у реки – в Уреки,
Где чёрный жгущийся песок.
И дни – как белые ракушки
На зыбком мареве песка,
И белоснежны моря стружки,
И той же формы облака.
О, Грузия, твоя равнинность
Великолепна, хоть мала.
Смешна была моя наивность,
Что ты – лишь острая скала.
И здесь, от линии прибоя,
От олеандра и сосны,
Любуюсь, Грузия, тобою,
Твои разгадываю сны.
***
Когда безмерно утомит Москва,
Мы знаем ход, мы знаем путь с тобою…
Как чёрная аспидная доска
Песок Уреки в полосе прибоя.
Цепочкой наши тянутся следы,
То вдруг возникнут, то опять прервутся…
Чего здесь больше – неба иль воды?
Чего здесь больше – радости иль грусти?
О чём же грусть? О, Боже, лишь о том,
Что целый год, когда прикроешь веки,
Ты будешь видеть этот белый дом
И чёрные, как смоль, пески Уреки.
Дельфин
А по утрам приплывал дельфин.
Люди кричали: «Смотри, дельфин!»…
Как его звали, никто не знал.
Может быть, просто Дельфин.
Ах, как резвился, с волной играл!
Жалко, что быстро он уплывал.
Кто не успел, тот опоздал,
Хоть закричись: «Дельфин!».
Умные глазки, блестящий весь,
Кажется, нёс он какую-то весть.
Спрашивал, может: «Зачем вы здесь?
Это не ваш ареал!».
Был он посланцем китов, акул?
Выпрыгнул к солнцу, опять нырнул.
Словно кусочек счастья блеснул.
Может, меня искал?
***
Эти ночи в Уреки… Побывайте, поймёте сами.
Не у моря лежишь на песке – меж двумя зеркалами.
И на небе – тот же чёрный песок с ракушками белых звёзд.
И не сдержишь слёз.
Чёрный тёплый песок – такой же безмерный космос.
Лишь бы зеркало это подольше не раскололось.
Плыть без времени, в этой вселенной, меж двух зеркал –
То, что ты искал.
***
О, как легко рифмуются слова
Грузинские и русские. Наверно,
Тот, Кто придумал языки, сперва
Зарифмовал значенья непременно.
И если разом утомила жизнь,
И позабыть захочешь о печали,
Какое слово вспомнишь ты, скажи?
О, милый друг, конечно – цинандали!
И лёгким колокольчиком в горах
Оно звенит и эхом отдаётся…
Есть тайна в этих звуках и словах:
Грусть улетит, а радость остаётся.
А сладкие чурчхела, пахлава!
От «ха» першит, и пересохло горло.
Любой простак срифмует – похвала!
Себя похвалит и посмотрит гордо.
…В сибирском небе полная луна
Прилипнет к небу… Снежно, зябко, сыро.
Но сразу же напомнит мне она
Лаваш на чёрном куполе тандыра!
ПРОГУЛКА В ТБИЛИССКОМ БОТАНИЧЕСКОМ САДУ
М. Ляшенко и А. Шахназаровой
Тбилиси закружил,
Заворожил туманно…
Но вывел Михаил!
О, Михаил — и Анна!
В тот день после дождя,
Под запах пряных лилий
В тифлисский сад входя
(куда там ваш Вергилий!) —
Спускались в прошлый век,
В до-смерть и до-рожденье…
И был тот день для всех —
Одно стихотворенье.
Беседка и овраг,
И водопад, и мостик…
И с нами — Пастернак,
А с ним — другие гости.
И покоритель львов,
В экзотику влюблённый,
В сторонке Гумилёв
Сидел уединённо.
И кактусы цветут,
И вверх ползёт лиана.
И Маяковский тут,
И профиль Мандельштама…
Пусть наши времена
Глядят вприщур, по рысьи,
Поэзии волна
Вас выручит в Тбилиси!
Сто лет бы тут прожил.
Здесь так прекрасно-странно…
Спасибо, Михаил!
Поклон, кнИгиня Анна!
Батуми – Уреки – Тбилиси,
Июль 2016.
Как серо, скучно пролетела жизнь –
Ни океанских волн, ни гор Кавказа…
Я так скучаю о тебе, Тифлис,
Хоть в Грузии я не была ни разу.
Но Лермонтов! Но Пушкин! Пастернак!
Но Мандельштам, Есенин, Кушнер, Белла
Мне шлют в стихах призывный ясный знак:
«О, поезжай, полюбишь непременно!»…
И сердце, принимая этот звук,
Уносится в заоблачные выси.
Уже смакую семь волшебных букв,
Как терпкое вино во рту: ТБИ-ЛИ-СИ…
И так щедры грузинские дары,
Что в каждой строчке – чистый горный воздух.
Вперёд, вперёд, на берега Куры!
Спешу, лечу, пока ещё не поздно…
Еду в седьмом купе.
Спутники спят давно.
Ты не поверишь, но…
Думаю о тебе.
Звёзды, как свечи, тут.
Взглядом прилипну к ним.
Кажется, мы стоим,
Только леса бегут.
Только бегут столбы,
Шустрые, как года.
И от своей судьбы
Спрячешься ты куда?
Встретимся всё равно —
В жизни? Внутри? Вовне?
Ты посмотри в окно —
Та же звезда в окне.
Еду в седьмом купе.
Что же так долог путь!
Еду к тебе, к тебе,
И не могу уснуть.
В Браславе
И если ты, мой друг, когда-то
Вдруг поглядишь на жизнь с тоской –
Езжай на озеро Дривяты,
Простором душу успокой.
Ах, это озеро – как море
В узорной рамочке лесов.
И ты свои забудешь роли
Среди неспешных голосов.
И сбросишь равнодушья латы,
И будет навсегда с тобой
Лесное озеро Дривяты
С живой искрящейся водой.
На Замковой горе
Над Замковой горой стоит воздушный замок
Из белых облаков, из пышных облаков.
И музыка звучит в просторных гулких залах,
И князь уже влюблён и к подвигам готов.
Над Замковой горой идут века и годы.
Событья так ярки, что видишь их порой…
Предательство, любовь, осада и походы –
У Замковой горы, под Замковой горой.
То крепость на горе, то монастырь, то сцена…
А дышится всегда свободно и легко.
Какой бы ни была, история – бесценна.
Знать, видели князья далёко-далеко.
О, этот городок, его забудешь разве!
И если даже мы уедем до поры,
То будет сниться нам уютный тихий Браслав
На Замковой горе, у Замковой горы.
У памятника Георгию Эфрону
Спи, мой мальчик. Всего 19 лет
Отпустила тебе судьба, отняла война.
Пусть бессмертия нет. Но забвения тоже нет.
Мы с тобой выпиваем чашу твою до дна.
Спи, Георгий. Шумит над тобой белорусский лес,
И высокие травы тебе отдают поклон.
Здесь рвались снаряды, и гибли ребята здесь,
А теперь тишина усыпляет, берёт в полон.
Лишь на сельских кладбищах бывает такая тишь.
Пусть условна могила… Но где-то там, в небесах,
Ты – трёхлетний малыш, на коленях мамы сидишь.
И любовь, и нежность, и – страх у неё в глазах.
д. Друйка, Браславский район.
Снова в Браславе дождь
Снова в Браславе дождь. Снова город, как птица,
Опустил до озёр два намокших крыла.
И Дривятам не спится, и Новятам не спится –
Раскололи дожди два озёрных стекла.
Снова в Браславе дождь, и на братской могиле
Промывает он буковки памятных плит,
Чтоб запомнили каждую. Чтоб не забыли,
Всех, кто 70 лет в этих травах лежит.
И отцы, и мужья, и сыночки-мальчишки…
И надеялся выжить в этой бойне любой.
Не свершились открытья. Не написаны книжки.
Не построили дома. Не узнали любовь.
Не увидели сына, не посеяли хлеба…
И никто не воскреснет, не вернётся назад.
Но всё плачет и плачет белорусское небо
Над судьбой убиенных, не поживших солдат.
Жить у озера…
Жить у озера, в маленьком городке.
Плыть вдвоём на лодочке по вечерам.
Беззаботно жить, радостно, налегке.
Верить людям и доверять словам.
Остро чувствовать, что неделим, един
С этим небом, облаком и водой.
И когда останешься вдруг один,
Не окажется это большой бедой.
Будут дни шелестеть, как листья у камыша…
А когда истончится волшебная эта нить,
Превратится тело в песчинку, ну а душа
Будет здесь, у озера, вечно жить.
Браславская рыбка
С кем-то в этот город приезжая,
Вы судьбу обдумайте заранее:
Браславская рыбка золотая
Вправду исполняет все желания!
Но потом, что будет – не исправится,
А всего скорее – трижды сбудется!
Вот захочешь спутнику понравиться,
Ну а он в тебя смертельно влюбится!
…Не подумай, я ведь не с угрозами,
У меня теперь скромней желания.
Загадаю… Вновь увидеть озеро!
До свиданья, Браслав! До свидания.
Небо над Витебском
Возможно, мы не увидимся,
Но я хочу, чтоб ты знал:
По-прежнему небо над Витебском
Расписывает Шагал!
Его голова кудрявая,
А рядом – её рука…
Закатные, нежные, рдяные –
Шагаловские облака.
А, может, и нам привидится,
И сможем, коль захотим –
Над тихим уснувшим Витебском
Обнявшись, вдвоём взлетим!
13-19 июля 2015 г.
Еду туда, далеко-далёко,
Где довелось родиться.
Это как будто аванс от Бога:
Жизнь повторится!
Вновь обжигает сибирский ветер,
Так же сосульки бьются…
Я же смогла вновь увидеть это!
Я же смогла вернуться!
Дай же мне, Боже, силы поверить –
Я ведь твоё творенье! –
Что за незримой вечною дверью
Есть повторенье.
На разрыв, натянута, как струна,
Совершаю нынче поездки-блиц…
А была когда-то одна страна.
А когда-то не было здесь границ.
Кто бы знал, как они ненавистны мне –
Эти стойки, досмотры, затор машин…
Ты в одной стране, я в другой стране,
И уже не встретиться без причин.
А в одной стране – голоса внучат,
И скучают они, и к себе зовут.
А в другой стране мать с отцом лежат.
И дела стоят, и подруги ждут…
Вновь из сердца я вынимаю нить
И, бросая дом, отправляюсь в путь.
Будто можно впрямь эту ткань зашить,
Эту грань стереть
и страну вернуть.
30 августа 2013