Ольга Григорьева — поэт и литературовед

***
«Тяжёл камень
На дно тянет…»
Стара сказка,
Звучит с детства.
Тяжёл камень –
Моя память.
Потерь столько –
Болит сердце.
Прочны путы
Семьи, быта.
Тяжёл камень,
Взлететь трудно.
Порой ночью
Замки сбиты…
Но что толку –
Опять утро.
На дне – тина.
Мечты – реже.
Растёт внучка,
В глазах – пламень!
Звучит сказка.
Слова те же:
«Тяжёл камень,
Тяжёл камень…»

***
Было чисто и светло
От разлёгшегося снега.
«Ваше время истекло!» —
Вдруг раздался голос с неба.
Превратилась лошадь в мышь,
Стала вдруг дорога тряской…
И пронзила остро мысль,
Что не повторится сказка.
И не склеится стекло,
И не отворятся двери.
Наше время истекло.
Башмачок не буду мерять.

Смеются дети – разве это деньги…
Какой прогресс: к алтыну – от полушки!
В одной руке – российские копейки,
В другой руке – казахские теньгушки.
В прямоугольной ёмкости карманов
При всём многообразьи интересов
Нет у меня ни евро, ни доллАров,
Ни шиллингов, увы, ни даже пенсов.
Но всё ж – живу! Живу, не умираю.
При тяжести и сложности натуры,
Возможно, потому ещё летаю –
Не тянут вниз монеты и купюры.

Это болото глубиной полтора метра
Вечно затягивает, засасывает, коптит…
Здесь не бывает солнца, свежего ветра,
Здесь спит
Страшное чудище, которое жрёт минуты.
И не насытить его, как ни корми.
Здесь у людей на руках и ногах – путы,
Были – людьми…
Лишь голова моя торчит из болота.
«Вот и затягивает…» — понимаю я.
Эй, отзовитесь, помогите, кто там!
Я умоляю, вытащите меня!
Это болото. Если живёшь в нём долго,
То неизбежен вопрос: быть – не быть?
Я понимаю, обычаи… Чувство долга…
Не победить это болото – БЫТ.

Мир постепенно рушится.
Видно, так полагается.
Вещи меня не слушаются:
Прячутся и теряются.
Прячутся и теряются —
Сами перемещаются!
Может, кому-то жалуются,
Или с кем-то встречаются.
Что возомнили, глупые!
Я их бросаю в бешенстве!
Чтоб не искать их с лупою,
Я их на гвоздик вешаю…
Нет, не то чтоб пророчество,
Просто сравнить бы надо бы:
Делаем мы, что хочется,
Делаем всё, как хочется.
Не так, как Ему надобно.

Пылает огненное лихо.
Над кровлей вспыхнул столп огня.
А кто-то радуется тихо:
— Не у меня, не у меня…
Но коль, рискуя, не поможешь
Соседу одолеть беду,
Твой дом тогда сгорит, быть может,
В таком же огненном аду…

Вот и пришёл
Мудрый ответ:
Там хорошо,
Где нас — нет.
Там хорошо, где нет нас:
Рук загребущих,
Завистливых глаз…
Есть только души,
Тот свет.
Там хорошо.
Там нас — нет.

Посмотри, с годами всё больше книг
Занимают жизненное пространство.
Я уже начинаю бояться их —
Впечатленье, что сами они плодятся!

Перестала давно покупать. Новьё
Нахожу в спасительном интернете.
Но они забирают время моё,
Они  просятся на руки, словно дети.

И сжимается книгами круг стола,
И становится жизнь — сюжетом, интригой:
Кем бы ни был ты,
кем бы я ни была,
Но в конце всё равно станем просто книгой.

Для других, быть может, скрыто,
Но давно познала я
Тяжесть быта, вязкость быта,
Невесомость бытия.

На таких шальных качелях
Ты попробуй, удержись:
То витаю в эмпиреях,
То слетаю камнем вниз.

Потому имею, каюсь,
Я две жизни, два  лица,
Что качаюсь и качаюсь…
Дай мне, Боже, до конца.

Кажется, здесь семь углов, а не четыре.
Здесь по углам притаилось время, прячется век.
Кажется, дух живёт в этой квартире,
Не человек.

Здесь неухоженно, зыбко, текуче, странно,
Здесь голова закружится в полчаса.
Здесь не увидишь то, что материально.
Лишь голоса…

Ах, неужели бывает ещё и адрес?
У небожителей убогий земной приют.
Это какой-то бунт. Смертельный танец.
Так не живут.

О, эти капельки дождя на острие сосновых игл,
И щебетание, и свист какой-то птахи запоздалой…
Играет лето, уходя, любви и жизни вечный гимн.
Тебе не услыхать его, как ни тряси телепрограммой!
В уютных душных конурах, уставясь в ящик неживой,
Мы позабыли запах трав, ожог росы, дыханье ветра.
Живем в надуманных страстях, под теле-бред и теле-вой…
И не заметил вновь никто, как попрощалось с нами лето.