Травимся вместе кофе «Пеле»,
Пьем от коктейля дат и событий…
Я прилечу к вам хоть на метле,
Лишь соберитесь, лишь позовите!
Пусть эти встречи нам не вернуть,
Пусть идеалы те испарились…
Но — мы успели им присягнуть,
И — побратались, и — породнились.
Это романтики легкий вздох…
Те, что за нами — были другими.
Как мы мечтали! Как мы любили!
И — не сломались.
Храни вас Бог.
Бежит по улице весна,
ледок прозрачный бьется звонко.
А на весне — «колокола»
Пальто, берет, смешная челка.
В руках — с конспектами портфель,
И от сосульки тает льдинка…
Бежит в весенний ясный день
По Алма-Ате алмаатинка.
А город в лужах отражен,
И воробьи щебечут рьяно…
Спешит весна. Но мир смешон —
Не знает, глупая, что рано.
Мороз, и ветер, и метель
Захватят город на расправу.
Но всем назло стучит капель,
Как каблучки по тротуару!
Этот город — не город, а сад,
Так огромны в нем ивы и клены,
Так отчетливы тихие стоны
Старых яблонь в ночной снегопад.
Этот город — не город, а сон,
Не для грусти и не для работы.
Есть в нем вечно-весеннее что-то:
Первый снег — он уже обречен.
Этот снег — он с весной обручен,
Лепестками соцветий летает,
Он на лбы площадей оседает
И бежит помутневшим ручьем.
Размывает нахлынувший день
Белоснежные кромки обочин,
Словно графика снега и ночи
Превращается вдруг в акварель…
Есть особенный город в судьбе —
это юности город.
Он у каждого свой, и неважно,
велик или мал…
Город мой, украшают тебя
белоснежные горы
И цветенье садов, и Медео
ледовый овал.
Снегопадам твоим и проспектам
твоим не забыться.
Жизнь, как зимнее утро, казалась
морозно-легка…
Мы карабкались вверх,
чтоб, усталость забыв,
прокатиться,
Пролететь, закружить
на сверкающем нимбе катка.
От надежного друга,
как от себя — не уехать.
Лишь окликни его, и отступит
любая беда.
Слышишь эхо в душе, нашей юности
звонкое эхо.
И звучит, как пароль, слово гулкое —
Алма-Ата.