Ольга Григорьева — поэт и литературовед

От десяти до двадцати
Все зыбко, смутно и неясно…
И все же — жизнь была прекрасна
От десяти до двадцати.
От двадцати до тридцати
Спешили, суетились, ждали…
Ах, как мы быстро «пробежали»
От двадцати до тридцати.
От тридцати до сорока
Нам все на свете удается,
Но, знаешь, все трудней поется
От тридцати до сорока.
А что там, после сорока,
Нам невдомек еще пока…

Мир за окном был фиолетов,
И не кончалось наше лето,
Хотя была уже зима…
Лениво занималось утро,
И сквозь туман виднелись смутно
Река, деревья и дома.
И прошлое — светло, печально,
Виднелось платьицем венчальным
И дымкой нежно-голубой.
Звучанием мелодий Брамса,
Замедленным круженьем вальса
И поцелуем — не с тобой.
Но чувство потерялось где-то…
Мир за окном был фиолетов,
А горести, и боль, и смерть —
Так далеко, туманно, зыбко…
Вам о несделанной ошибке
Не приходилось ли жалеть?

И это называется декабрь?
Воспеть не поднимается рука
Весенних луж открытое бесстыдство,
И черноту ветвей, и очевидца
Восторг и удивление:
— Ах, ах!
Совсем не то я знал о декабрях!
Ах, ты не знал природы волшебство?
Пусть холод — распахну свое окно,
Все — настежь!
И твою открою дверь,
Как зиму — заблудившийся апрель.
Да, это называется декабрь.
Но как сюда попал весенний кадр?
В чередованьи долгих зимних буден
Заснеженное чувство он разбудит,
Разбередит, исчезнет, снова тьма…
Какою странной выдалась зима.

Быть добрым.
Быть добрым, как снег
Негромкий, вечерний, пушистый,
Каймой быстрых улиц и рек
Укрывший опавшие листья.
Принять очертанья дерев,
Машин и людей очертанья,
Озябшую землю согрев
Спокойным небесным дыханьем.
Как снег, быть понятным для всех,
Таким удивительно нужным,
Чтоб ждали тебя, словно снег,
В сырую осеннюю стужу.
…А после, осмыслить успев,
Закон справедливый и древний,
Растаять весною, как снег,
Питая цветы и деревья.

Нарушив правила игры,
Мой друг, я вам во всем открылась,
То не любовь — природы милость
От вас скрывалась до поры.
Лишь до поры, лишь до утра,
Когда и сердце не вместило
Сиянье зимнего светила
И росчерк вашего пера.
Что между нами — чистый лист,
Лишь тонкий лист бумаги белой.
О Господи, как я посмела
Смешать незыблемость страниц!

Песня в исполнении Евгении Лапиной

Как тихо и печально снег идет,
С опущенных ресниц слезою тает.
Он так же, как молчание твое,
От губ прикосновенья исчезает.
Как тихо и печально шла зима
Неслышным белым шагом снегопадов.
Я, далеко запрятав боль и радость,
В немом оцепенении жила.
Но нежно и неслышно счастье шло
К двери моей, к любви моей последней.
Снежинкой робкой стукнулось в окно…
А я ушла одна гулять по снегу.

Ведь еще не успело одно отболеть,
А душа ожиданием встречи томится,
Машет крыльями, словно подбитая птица,
До последней минуты надеясь взлететь.
Ведь еще не успело одно отзвучать
На какой-то звенящей, пронзительной ноте,
А уж верится — можно сначала начать,
И расправятся крылья в высоком полете.
О любовь, бесконечная мука моя,
Бесконечное счастье с тревогой и болью.
Пусть любимый уйдет, отрекутся друзья,
Я жива, пока ты остаешься со мною.

Огромный и, наверно, добрый
В январский холод, в гололедь,
Вдруг кто-то подышал на город,
Снега желая разогреть.
Но не согрел… А от дыханья
Покрылись стекла тонким льдом.
Дома в тумане отдыхали,
Как будто в облаке густом.
…Шел человек по ранней рани,
Похожей на его дыханье.

Голубь залетел в твое окно.
Он был очень странный, этот голубь,
Средь зимы, обугленной и голой —
Розовое яркое пятно.
Он не убегал, не улетал,
Просто он сидел с тобою рядом.
Что ему в твоей квартире надо?
Кроху хлеба, капельку тепла?
Так, превозмогая боль и страх,
Ворвалась к тебе я — отогреться…
Маленький и теплый, словно сердце,
Бился голубь у тебя в руках.
Трудно от привычного уйти.
Вот и ты — открыл двойную раму
И сказал ему: — Лети, лети!
Ну зачем мне этот голубь странный?

Молю небеса, молю о нелетной погоде.
Сегодня любимый опять от меня улетает.
Но так уж, наверно, положено в Аэрофлоте:
Когда нам не нужно — отличной погода бывает.
Пропали куда-то все краски, исчезли все звуки.
Да я и сама пропадаю, на это похоже…
Ты в тысячный раз, наклонившись, целуешь мне руки
И шепчешь устало: — Зачем ты приехала. Боже…
Я все понимаю: напрасная времени трата
                                                          Тебя провожать…
Ты идешь отрешенный и бледный,
А я умоляю: — Помедли немного у трапа,
Хотя бы секунду помедли, помедли, помедли…
Сейчас над тобой океан, голубой и бездонный.
О время, убыстри свой бег, над влюбленными сжалься!
Тепло твоих губ сохраняю в озябших ладонях.
Я выдержу все. Только ты поскорей возвращайся.