Два павлодарца
(Фрагмент очерка о Вс. Иванове «По следам факира Сиволота»)
Встречались ли лично два наших известных земляка — Всеволод Иванов и Павел Васильев? Пытаясь найти ответ на этот вопрос, я пересмотрела немало материалов в музеях, архивах и библиотеках. Но документального подтверждения таких встреч нет, хотя они могли состояться.
Первая “встреча” могла быть в Павлодаре в 1911 году. Слово “встреча” беру в кавычки, потому что тогда 16-летний Всеволод мог видеть двухлетнего Павла. Первый уже работал в павлодарской типографии и жил у родственников по ул. К. Маркса. А маленького Павлика привезли из Зайсана, где он родился, в дом деда и бабушки Ржанниковых, который стоял на соседней улице.
Вторая “встреча”, уже заочная, вполне могла произойти в Петропавловске, куда семья Васильевых приехала в 1916 году. В 1917 году Павел начинает учебу в Петропавловском высшем начальном училище. И именно в Петропавловской газете “Приишимье” в эти годы публиковались первые рассказы Всеволода Иванова, молодого наборщика типографии из Кургана, а потом и многочисленные корреспонденции и заметки, большей частью “обличительного” характера о “курганской жизни”. Юный Паша эти заметки вряд ли читал, но его отец Николай Корнилович, учитель — несомненно. (Кстати, Всеволод Иванов к тому времени настолько стал мастером в наборном деле, что свои рассказы он не записывал, а сразу набирал “из головы”).
Судьба словно водит их друг за другом… В 1920 году Васильевы живут в Омске, отец будущего поэта работает в школе. В июле 1920 года приезжает в Омск (после многочисленных злоключений) и Всеволод Иванов. В это время он писал своих “Партизан”, рассказы из будущего сборника “Седьмой берег” и уничтоженную им позже “Фарфоровую избушку”. Общался с Антоном Сорокиным, Леонидом Мартыновым, Николаем Ановым и многими другими известными омичами, с которыми через несколько лет будет общаться и Павел Васильев!
И, наконец, Москва. Ну тут уж земляки не могли не встретиться! В 30-е годы Вс. Иванов заведует отделом прозы в журнале “Красная новь”. В этом журнале в 1934 году печатаются “Стихи в честь Натальи” Павла Васильева, принесшие ему оглушительную популярность. Их цитировала тогда вся столица. Посвящались они дочери известного русского художника Петра Кончаловского, которого, по свидетельствам современников, Павел хорошо знал. И в то же время П.П. Кончаловский был очень дружен с Ивановыми! Наиболее известные портреты Вс. Иванова сделаны именно им (1940, 1941 гг.) и хранятся в Третьяковской галерее.
Роман Натальи Кончаловской и Павла Васильева подробно описан многими исследователями его жизни и творчества. Потом она вышла замуж за Сергея Михалкова и родила ему двух замечательно талантливых сыновей — Андрона и Никиту. Так вот, в примечаниях к “Дневникам” Вс. Иванова читаем: “С. Михалков, женившись на Н.П. Кончаловской, стал бывать у Ивановых…”. Вот такой зигзаг судеб!
Известное стихотворение Павла Васильева «Верблюд», впервые опубликованное в альманахе «Земля и фабрика» (1931, №1), посвящено Виктору Уфимцеву. В. И. Уфимцев (1899-1964) — художник и поэт, Народный художник Узбекской ССР, в начале 20-х годов жил и работал в Омске. Он же — один из лучших друзей Всеволода Иванова. Писатель не раз гостил у него в Узбекистане. В. Уфимцев оставил воспоминания о друге, которые вошли в книгу «Всеволод Иванов — писатель и человек».
Фамилии Вс. Иванова и П. Васильева появляются рядом в последнем номере журнала “Новый мир” за 1934 год. Здесь печатается обращение советских писателей в связи с убийством С.М. Кирова: “…Наши ряды не дрогнут от гнусного выстрела убийцы. Диктатура пролетариата стальным ударом сокрушит агентуру контрреволюции”. Подписи: Гронский, Гладков, Леонов, Вс. Иванов, Малышкин, Сейфуллина, Лидин, Пастернак, П. Васильев, Шагинян…
Много общего было в творческой манере писателя и поэта: это необычайная яркость, образность, и в то же время — неповторимая индивидуальность. Лучше всего сказал об этом Павел Косенко: “…Первая черта, что объединяет двух замечательных советских художников, рожденных этим краем, — Павла Васильева и Всеволода Иванова, — это потрясающая яркость их слова.
И от необъятности степного простора, от богатырского Иртыша вторая роднящая их черта, — эпическая мощь таланта.
…Именно эти двое людей с простыми русскими фамилиями ввели Казахстан в великую русскую литературу”.
У того же Павла Косенко нашла я косвенное подтверждение встреч наших земляков. Он описывает свою личную встречу со Вс. Ивановым при защите диплома в Литинституте. Говоря о достоинствах статей П. Косенко о целине и о поэзии П. Васильева, писатель сказал: “…Мой земляк и друг замечательный поэт Павел Васильев был человеком очень яркого таланта” .
«…Я хорошо помню, — утверждает П. Косенко, — Иванов сказал: “Мой друг”.
Да, очень близко шли их судьбы, но… разными путями. Как сказал один из литераторов, вспоминая те годы: “Все мы были в одной реке”. Кто-то пытался грести против течения, кто-то послушно плыл по течению, но все это было “в одной реке”. П. Васильев был из тех, кто плыл “против”: “По указке петь не буду сроду…” Трагическая его судьба хорошо известна.
Вс. Иванов, наоборот, десятки раз переделывал свои произведения (несомненно, ухудшая их), стараясь угодить цензорам и быть напечатанным. “Я боюсь, что из уважения к Советской власти и из желания ей быть полезным, я испортил весь свой аппарат художника”, — напишет он в дневнике 16 ноября 1942 года.(Вс.Иванов «Дневники», ИМЛИ РАН, «Наследие», 2001).
P.S. Уже после того, как очерк «По следам факира Сиволота» был опубликован, в статье Сергея Поделкова «Далёкие встречи» («Воспоминания о Павле Васильеве», Алма-Ата, «Жазушы», 1989) я нашла подтверждение того, что П. Васильев и Вс. Иванов встречались и общались. С. Поделков описывает, как осенью 1932 года они с Васильевым пришли в редакцию «Красной нови»: «… И. Митрофанов повёл нас в остроугольную комнату… Открыл дверь — мы поприветствовали всех. Возле итальянского окна расположились В. Бахметьев, Ф. Березовский, В. Иванов… За маленьким столиком сидел Фадеев…». Павел читал «Песню»:
В чёрном небе волчья проседь,
И пошёл буран в бега,
Будто кто с размаху косит
И в стога гребёт снега.
Собравшиеся потом поспорили насчёт строк «волчий месяц, как татарин/ Губы вытянув, смотрел…». Кто-то советовал изменить строчку, заменить слово «татарин», Ф. Березовский находил образ смелым и советовал оставить, его поддержали Бахметьев и Иванов… Но — главное слово сказал Фадеев, мол, надо поправить, «чтобы лишних разговоров избежать». Стихи (после исправления) постановили опубликовать в следующем номере журнала и немедленно выдать поэту гонорар (для чего Васильев с Поделковым сюда и приходили). Друзья стали думать, как исправить строчку. Поделков пошутил: «Волчий месяц, как Булгарин». Павел рассмеялся: «Есть ещё ближе, современнее:
Волчий месяц, как Бухарин,
Губы вытянув, смотрел».
После нескольких вариантов Павел остановился на строчке «Волчий месяц, жёлт и хмарен».
«Строчка гораздо слабее первого варианта, — пишет автор воспоминаний. — Ну что поделаешь? Стихи сдали Митрофанову, он остался доволен. Взамен Павел получил ордер на деньги за подписью Вс. Иванова. И вместе пошли на книжный развал у Китайгородской стены…»