Ольга Григорьева — поэт и литературовед

Валерику Корзенникову

Вот выходит на цветущий лужок
Мой знакомый голопузый божок.
И такое удивленье в глазах,
И нетвердо он стоит на ногах.
Открывает он, что мир наш —
неплох.
Он божок еще, а вовсе не Бог.
Поклоняется ему вся родня
И немножко он похож на меня.
Но душа его чиста и легка.
Не задавит он напрасно жука
А соцветья, что сорвать мы хотим,
Расступаются всегда перед ним.
Ах, осталась бы в божке навсегда
Утра свежесть и небес чистота.
Сохранил бы он, навеки сберег
Что сегодня даровал ему
Бог!
Голопузый, несмышленый
малыш,
Посмотреть бы, ты куда добежишь.
Жизнь — она, конечно, вовсе не луг.
Ну а вдруг спасешь Россию?
А вдруг?

О, время! Старое ветхое одеяло.
Я тяну его в разные стороны
                         беспрерывно,
А оно разлазится на минуты,
                         его все мало,
И все равно потратится —
                         вот обидно!
О, время так спрессовалось
                         к исходу века!
Как будто стали меньше часы,
                         минуты
И манит век грядущий,
                         как будто Мекка
Скитальца манит, уставшего без приюта…

Е. Е.

Толпа не любит несчастливых.
Кумир быть должен весел, смел.
Толпа не любит некрасивых —
Нет, не поступков — лиц и тел.
Толпа не любит клятых — мятых,
Но в то же время — вот вопрос! —
Толпа не любит нераспятых,
Не принимает их всерьез.
Но ты, кому давно открылось
Предназначение судьбы,
Зачем тебе, скажи на милость,
Капризная любовь толпы?

Вот миг: остановлен и пойман,
Спасен от забвения тьмы.
Седая от инея пойма
Лежит в ожиданьи зимы.
Ноябрьское тихое утро.
Иртыш — как осколок стекла.
И свежесть такая, как будто
Весна, заблудившись пришла…
Но вдруг — холодок снегопада
Нахлынет внутри и извне.
О, Господи, больше не надо!
Достаточно этого мне.

Ну что за ветер в голове!
Пора бы становиться взрослой.
Дров не подбрасывать молве
И жить размеренно и просто.
И не сходить — в который раз —
С ума, с колес, на всю катушку! —
От чьих-то рук и чьих-то глаз
И чьих-то писем равнодушных.
Ну что за ветер! Что за вихрь!
Ну что за го-ло-во-круженье…
Ты на пути моем возник,
И — взрыв, авария, крушенье!
Но ты понять меня сумей,
Вот штиля надо опасаться.
А если вихрь в душе моей —
То, значит, много в ней пространства.

Я боюсь, что тебя не узнаю.
Я боюсь, что тебя не спасу.
Свою нежность храню, не меняю,
Словно полную чашу несу.
Я боюсь обмануться в находке,
Потому и на чувства скуплюсь.
По штриху, по дыханью, по нотке —
Узнаю! Узнаванья боюсь.
И боюсь оставаться скупою.
Вдруг, на грани сплошной темноты,
Вспомнив все, что случилось со мною,
Я пойму — тот, единственный —
                                ты.

Это зимы разбитая армия —
               шурша, ворча,
Отступает на север
     и в берег угрюмо бьется.
Полководцев ее серебряная парча
     Лоскутами плывет,
          сверкая в закатном солнце.
Это быстрое отступление,
          бег в ночи.
На мильоны сосулек, сдаваясь,
          распались льдины.
Колокольчиков тихий звон
          над рекой звучит —
Так, наверное, разговаривают
                    херувимы.
Нет спасения от апрельских
                    шальных атак,
Словно тонкая шпага,
     орудует солнца лучик.
Отступает зима.
     Но не вывешен белый флаг.
Ведь идут на подмогу к ней
          снеговые тучи…

От реки пахнет рыбой и свежестью,
Пышет луг скорой гибелью трав…
От тебя веет силой и дерзостью,
Злой надеждою в то, что ты прав.
От меня веет нежностью, слабостью,
Затаенностью тихой воды.
Я тебе обещаю исправиться,
Быть такою же сильной, как ты.
Может, это тебе и понравится —
Быть на равных в любви и в делах…
Я то знаю — лишь стоит пораниться,
Все равно понесешь на руках!

Кто-то живет…
А мы — лишь существуем.
И непрестанно пишем,
               и рифмуем,
Лишь чувство появилось
               или мысль.
К чему? Зачем?
Неведомо и сладко
Манит листами чистая тетрадка.
Постой на миг! Живи!
               Остановись!

На полустанках сквозит.
Свет разливается млечный.
Жизнь — это просто транзит
До остановки конечной.
Выпало счастье тебе:
Выдан билетик — и едем!
Не выбирают купе.
Здравствуйте! Все мы — соседи.
Лица друзей и родных,
Взгляды любимых, как милость.
Господи, сколько же их,
Выйдя во тьму, растворилось…
Но — обновляется мир,
Не признает остановок.
Новый у нас пассажир.
Слышишь, орет из пеленок!
Будет он плакать и петь,
Будет, насколько возможно,
В это окошко смотреть
С вечной тоскою дорожной.
… Справа алеет восток.
Дремлют уставшие люди,
Тщетно надеясь на то,
Что проводник не разбудит.