Золотые рыбки осени
На ветвях легко качаются.
Все желанья, что попросите,
Этой осенью сбываются.
Тихого желайте берега,
Звёздную дорогу млечную…
Не просите злата-серебра,
Не желайте юность вечную.
Эти полутени зыбкие,
Паутинка тоньше волоса.
Закружились листья рыбками,
Что-то, хитрые, не ловятся…
Вот уже и ветер северный
Тычется холодной мордою.
На дорожках парка серого —
Золотые рыбки мёртвые.
И поникшим, и уставшим
Вечером приходишь в дом.
Ну-ка, вспомним город Кашин,
Песню старую споём!
Кашинка — смешная речка,
Мелководна и мала,
Нежным маленьким сердечком
Эту землю обвела.
И сердечко это бьётся —
Всей России слышен стук!
Анна Кашинская солнцем
Освещает всё вокруг.
Путь недолог и нестрашен,
Карту старую найди.
— Где же, — спросишь, — город Кашин?
— В левой стороне груди.
Конечно же, достойны лучшего —
Признанья, почестей, цветов —
Осколки времени минувшего,
Музеи малых городов.
Все эти досточки и трещинки,
Все даты, лица, адреса —
Всё знают милые музейщики,
Расскажут вам за полчаса.
Как пахарь горд достойным семенем,
Они историей горды.
Они, живя прошедшим временем,
Наводят с будущим мосты!
И оживает здесь, как водится,
Всё то, что было так давно.
И веришь, что не остановится
Истории веретено…
Вы без меня, конечно, знаете,
Что здесь — основа всех основ.
Народа дух, слезинка памяти —
Музеи наших городов.
В полумраке зимних улиц
Вспоминаю летний сон:
Это Углич, древний Углич
Вечной тайной окружён.
Внешне тихий, мирный, сонный,
Он — истории вулкан!
Старый колокол казнённый
Знаком правды тут же стал…
И букет сирени пенной
Я несу к его столбам.
Здесь царевич убиенный
И кроваво-красный Храм.
Эта тайна жжёт и мучит,
Жадно вглядываюсь в тьму.
Но… история нас учит —
Что не учит ничему.
А. Гайдамак
Слышно течение времени — лёгкое, шелестящее…
Бьются на Волге льдинки, Шохонку скрыл мороз.
Плёс — это место светлое, вечное, настоящее.
Я к тебе столько ехала… Здравствуй, красавец Плёс!
Тропочки все протоптаны, улочки все завьюжены.
Вечером с электричеством в домиках перебой —
Чтобы смогли несуетно мы при свечах, за ужином
Вспомнить свет левитановский, вечный его покой.
Снег пеленою сыплется, Плёс покрывает дымкою —
Марку кладут в пергаменте в толстый альбом времён…
А по вечерним улицам сказочным невидимкою
Ходит художник с красками — зиму рисует он.
С чёрной и белой красками бродит художник склонами,
Чтобы успеть всё выделить, выбелить до утра.
Ну а к апрелю вытащит розовую, зелёную,
А к сентябрю, конечно же, охры придёт пора.
В солнце гора Соборная зашелестит листьями…
Ну а пока — хмурится. Снегу — на тыщу вёрст.
Плёс в ноябре не красочный. Плёс в ноябре таинственный.
Вьюгами загрунтованный, как Левитана холст.
26 ноября 2010 г.
Навсегда расстаёмся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него, а потом сотри.И. Бродский.
Я иду по январским блёсткам,
В реке отражаясь.
Хорошо умереть, как Бродский —
Во сне, улыбаясь.
Хорошо потом при встрече
Узнать друг друга —
Тихой музыкой, частью речи
И стёртым кругом.
Разгорятся — ступенькой в небо —
Зари полоски.
Умереть — не важно, вот мне бы
Прожить, как Бродский!
Как бы ни был раздавлен, сломлен
Своей судьбою,
Оставаться звуком, словом —
Самим собою.
29.05.10.
Мужья не бывают бывшими,
Не спорьте, подруги, зря…
Путями иными, высшими
Даруются нам мужья.
Ну, ладно, потом не сладилось,
Не сложилось, не слилось.
Но что-то тебе в нём нравилось,
Но что-то ведь и сбылось?
А главное – дети, деточки.
Как счастлива ты была!
А всё это ветки, веточки
От одного ствола…
Оставим разборки праздные,
Кто раб, а кто – господин.
Любови бывают разные.
А муж – он всегда один.
Наши души с тобой кочевые:
Месяц дома – и снова в бега!
Ах, какие плывут кучевые,
Кучерявые облака!
Остаётся уверенность с детства,
Что они – не туман и не дым,
Что на облако можно усесться
И по небу поплыть вместе с ним!
Как, наверно, прохладно, уютно,
В этих складках, перинных боках…
Ты поверь мне, что вовсе не трудно
Путешествовать на облаках!
Время новое – новые песни.
Вдруг, однажды, в газете прочтём:
«Всё для вас! Турпоход в поднебесье!
Сплав на облаке. Лучше – вдвоём!».
Личной жизни, в общем-то, и нет.
Лишь какой-то отражённый свет…
Грех смешной, быть может, и невинный —
Я живу Васильевым, Мариной,
Блоком, Баратынским… В чём вина?
Но на что-то жизнь и мне дана!
Три звёздочки над стихом,
Как будто над коньяком.
Три звёздочки, и не боле…
А сколько любви и боли
Под звёздочками, в строке!
Как градусов в коньяке…