Ольга Григорьева — поэт и литературовед

Всегда интересно узнать, как оценивали творчество того или иного поэта современники, что писали ведущие критики и литературоведы прошедших лет, насколько поэт был известен читателю… Но могла ли быть объективной оценка творчества Павла Васильева вплоть до 60-х годов 20 века? В полной мере — нет. Не могла она быть объективной при жизни Павла, так как не вышел в свет тогда ни один сборник его стихов. Потом последовало два десятилетия после его расстрела, когда имя поэта в СССР было просто вычеркнуто из истории русской литературы.
То есть в своей стране критики в то время о нём вообще не писали, а зарубежные исследователи судили о творческом потенциале Васильева только по тем произведениям, которые появились в советской печати до 1937 года, а появлялось порой далеко не самое лучшее. Тем не менее даже эта «верхушка айсберга» — небольшая часть огромной глыбы, сверкающего и неповторимого таланта Васильева позволяла говорить о нём как о «самом даровитом поэте сегодняшней сов. России» . Так писал журналист Александр Курилович в статье «О поэте Павле Васильеве», которая была опубликована в газете «Рассвет» (Чикаго) 19 и 20 августа 1935 года — то есть ещё при жизни Павла! (см. публикацию «Самый даровитый поэт…»).

Читать дальше… »

«Самый даровитый поэт…»
(Неизвестная публикация о П.Васильеве)
В Государственном архиве Российской Федерации (Москва) находится большой архив Павла Николаевича Милюкова (1859-1943) – российского политического деятеля, историка, публициста, теоретика и лидера партии кадетов. Он был министром иностранных дел Временного правительства первого созыва (1917 г.), после революции эмигрировал, с 1921 года жил во Франции. Интересен его архив тем, что в нем собрано множество публикаций из эмигрантских и советских газет, посвященных различным событиям и политическим деятелям, актерам, писателям, ученым. Эти газетные вырезки П.Н. Милюков собирал и систематизировал всю жизнь. Вот в этом архиве и обнаружила я две публикации о Павле Васильеве [фонд 5856 (Милюков П.Н.), опись 1, дело 494].
Причём, если одна из них хорошо известна литературоведам – это статья в «Литературной газете» за 12 декабря 1933 года критика О. Бескина (1) «На новую дорогу. О «Соляном бунте» П. Васильева», то вторую находку вполне можно назвать сенсационной – это публикация о поэте в американской газете «Рассвет» (2) в 1935 году, то есть ещё при жизни Павла!

Читать дальше… »

С трепетом и болью листаю я эти ветхие, пожелтевшие страницы. Это гранки книги стихов Павла Васильева, которая так и не увидела свет. Здесь много записей и пометок, сделанных рукой Павла. В самом начале сборника вклеен листок с автографом автора:
Я завидовал зверю в лесной норе,
Я завидовал птицам, летящим в ряд:
Чуять шерстью врага, иль, плескаясь в заре,
Улетать и кричать, что вернёшься назад!
Четверостишье подчеркнуто, а под чертой ещё раз написаны слова: “чуять шерстью врага”. Сколько трагизма в этих строчках. Какова же была жизнь поэта, если он завидовал зверю, птицам. Какова же была обстановка вокруг, если любой человек, выходя из дома, каждый раз не знал, вернётся ли назад… И как бы хотелось Павлу “чуять шерстью врага”, потому что в этом перевернутом мире понять, кто действительно враг, а кто друг, было невозможно. Лучшие люди страны объявлялись “врагами”. Те, кто набивался в друзья, предавали при первом удобном случае. Только в природе было то, чего не было в человеческом обществе – естественности, свободы и справедливости (пусть жестокой, но объяснимой). Поведение зверей и птиц всегда можно понять, но безумие государственной машины объяснению не поддавалось…

Читать дальше… »

25 строк в учебнике
Сейчас, в начале 21-го века, имя поэта Павла Васильева стало неким паролем, знаком, метой, по которым можно судить о знании человеком русской поэзии, русской культуры прошедшего века. Как близкому другу я рада тому, кто знает и любит его стихи. Радуешься, когда находишь его имя в списках чьих-то любимых книг или когда васильевские строчки перекликаются со стихами других поэтов, наших современников…
Вот читаю книжку о В. Ерофееве, авторе нашумевшей поэмы «Москва-Петушки» («Последние дни Венедикта Ерофеева»). Автор — Наталья Шмелькова вспоминает, как в больнице он написал «небольшой список книг, необходимых ему для чтения: «Если попадется, обязательно купи. Русская поэзия: Плещеев… Андрей Белый… Павел Васильев…»

Читать дальше… »

Стихи писали и пишут очень многие. Кто-то пишет лучше, кто-то хуже. Большой поэт не просто пишет стихи — он создаёт свой мир, свою вселенную, и, попадая в неё, безошибочно можно узнать, кто Автор.
Мир Павла Васильева огромен, ярок, сказочен, неповторим. Он с детства был выдумщиком, фантазёром. Собственно, таким и остался до своей ранней гибели. «Да, я придумывал огонь, когда его кругом так мало», — честно признавался поэт.
Как полноправный хозяин своего мира, его создатель, он порой поднимается на космические высоты, чтобы сверху посмотреть на любимую землю:
Туманов мерное сиянье —
Тучны вы, звёздные поля!
И в середине мирозданья
Надежда господа — Земля.
Но вот голубой шарик всё ближе, прорисовываются земные ландшафты:
Земля одета
в золото пустынь,
В цветной костюм
Долин и плоскогорий…
Всё ближе и ближе к земле — и видно уже, что же происходит на ней, грешной:
Стоит мирозданье,
Стоят побережья,
И жвачку в загонах
Роняют волы…

Читать дальше… »

«Земля, поклонись человеку!»
Олжас Сулейменов.

Поклонилась Земля человеку,
Поклонилась.
И железному страшному веку
Покорилась.
На неё упираясь,
Человечество ввысь взлетело.
Покорило, вгрызаясь
В её недра живое тело.
Всё, что можно,
Человек покорил, разграбил,
Остальное завалил, захламил, загадил.
И отравлен воздух,
И наполнены ядом реки.
И горят леса,
И лежат города во мгле.
О, Земля, если можешь,
Прости человека!
Человек, заклинаю тебя —
Поклонись Земле!