Ты научишь меня летать…
***
На хороших людей всегда голод.
Я люблю людей и боюсь стаю.
Но в любой стае есть белый голубь,
Я его увижу и
Приласкаю.
Ах ты голубь белый, мой белоснежный,
Ты живёшь в раю – во дворе Храма.
Ты такой гордый, ты такой нежный.
Ты пришёл поздно и ушёл рано.
Оттого ль сердце щемит при встрече.
Надсудьбинно крыла шелестят, надвратно…
Ты теперь голубь. Ты теперь вечен.
Ты научишь меня летать, ладно?
Дембельский поезд
Дембельский поезд весел. Гудит как улей.
Мальчикам девятнадцать. Едут домой.
И вместо крестика на шее висит пуля.
А на груди – значки! А берет – с каймой!
В общем у мальчиков простые детские лица.
Но пассажирам, увы, не придётся спать…
Хочется мальчикам себя показать, напиться,
Хочется свою «всамделишность» доказать!
Едут по деревням, по своим посёлкам,
Жизнь впереди неизвестна пока, страшна.
Может, останется светлым одним осколком
Эта поездка, и за окном – страна…
Скоро погрязнут в тяжёлом и вязком быте,
В пьяном угаре жестоких бездумных драк.
Вы не ругайте сегодня их, потерпите.
Наши защитники едут… как никак…
Очерки о поэте Павле Васильеве
На сайте размещены очерки, посвященные поэту Павлу Васильеву, которые были опубликованы в сборнике «Юноша с серебряной трубой», а также другие очерки Ольги Григорьевой.
Опыт несвободы
«Записки из Мертвого дома» Ф.М. Достоевского
и «Этап на восьмую» В.Н. Васильева.
Тему, открытую Ф.М. Достоевским в «Записках из Мертвого дома», продолжила художественно-документальная литература России 20 века. К сожалению, жестокая действительность сталинских репрессий и лагерей давала для этого богатую пищу.
В ряду произведений Солженицына, Шаламова, Жигулина, Гинзбург и многих других стоит и проза омского писателя Виктора Николаевича Васильева. Его «лагерные рассказы» публиковались в журналах и альманахах в 90-х годах прошлого века. В 2004 году в Омске благодаря поддержке губернатора области Леонида Полежаева вышла в свет книга В.Н. Васильева «Этап на восьмую».
Виктор Николаевич Васильев – родной младший брат замечательного русского поэта Павла Васильева – жил в Омске с 1927 года. Сюда он приехал вместе с родителями восьмилетним мальчиком. О том, что в Омском остроге провел четыре года великий русский писатель Ф.М. Достоевский, подросший Виктор узнал от отца, учителя математики, образованного человека, интересующегося литературой. Было удивительным думать, что по этим старым омским улицам ходил великий писатель, чьи произведения включены в учебники, что он видел тот же Иртыш, эту степь… Впечатлительного подростка охватывали чувства жалости и гнева, когда он читал страницы «Записок из Мертвого дома». Жалости – к арестантам, к самому писателю, а ненависти – к «чудовищному царскому режиму», создавшему такие остроги. Виктор Николаевич вспоминал: «Читаю «Записки…» и думаю: как хорошо, что я родился в Советской стране!»
«Буду помнить город Омск…»
“Омск в голубом морозе, как во сне.
Огни и звёзды. Ветер встал на лыжи…»
Строки Павла Васильева из стихотворения «Рассвет» — далеко не единственные, посвященные этому городу. Судьба и творчество замечательного русского поэта неразрывно связаны с Омском. Впервые Павел попал сюда в девятилетнем возрасте. Семья Васильевых жила тогда в Петропавловске, где отец будущего поэта, Николай Корнилович, заведовал высше-начальным училищем. В августе 1919 года он был мобилизован в армию Колчака и оказался в Омске, а вскоре за ним перебирается вся семья, тогда у Васильевых было уже трое детей — Павел, Борис и Виктор. Этот первый приезд Васильевых в Омск был недолгим, через год отцу удаётся переехать в Павлодар и перевезти туда семью.
Летом 1926 года, окончив в Павлодаре школу второй ступени, Павел отправляется в своё первое большое путешествие на Дальний Восток, едет через Омск. Пока это никому не известный 16-летний мальчишка, пробующий писать стихи. Через год, приехав в Омск из Новосибирска в мае 1927 года, это уже начинающий поэт, чьи стихи были опубликованы во Владивостокской газете «Красный молодняк» и журнале «Сибирские огни». Павел едет «завоёвывать Москву», но в начале 1928 года вновь возвращается в Омск и активно включается в литературную жизнь…
В Омске были написаны и впервые опубликованы многие стихи молодого поэта.
Русская Атлантида
Это огромная культурная Атлантида, ушедшая в океан времени, большинством наших соотечественников так и не увиденная, не открытая, не оценённая… Литература русского зарубежья остаётся предметом изучения филологов-специалистов и любителей-энтузиастов, но никак не широкого читателя. Кто читает сейчас произведения Мережковского, Гиппиус, Адамовича, Ходасевича, не говоря о менее известных именах… Впрочем, есть ли он сейчас вообще, так называемый «широкий» (и серьёзный) читатель? Тем похвальней усилия тех, кто возвращает нам эти имена — вычеркнутые советской властью бесценные строки истории русской литературы.
Д.С. Мережковский рассматривал Атлантиду как древний аналог умирающей западноевропейской культуры, которая неминуемо должна пасть от ударов большевистских варваров («Тайна Запада. Атлантида — Европа», 1927). Увы, от этих ударов погрузилось на долгие годы в забвение творчество их самих, тех, кто оказался в 20-е годы двадцатого века за пределами России… И стало возвращаться на Родину чуть ли не через сто лет.
К таким «возвращённым именам» относится и творчество поэтессы Ирины Кнорринг, особого голоса русской эмиграции — нежного, пронзительного, исповедального. Но если стихотворения И. Кнорринг всё же были известны любителям поэзии, то публикация её дневников стала поистине открытием.
Новые материалы о Павле Васильеве
Семьдесят четыре года минуло со дня гибели замечательного русского поэта Павла Васильева, чьё детство прошло в Павлодаре. Теперь в нашем городе работает единственный в мире музей поэта, проводятся научные конференции, Васильевские чтения, отмечается день его памяти. В августе 2011 года будет установлен памятник поэту-земляку. Всего 27 лет прожил он, и кажется, что всё уже известно о его биографии и творчестве, тем не менее, ещё много интересного ожидает исследователей. В этом я убедилась, работая над темой о зарубежных откликах о творчества П. Васильева. Да, в 30-е годы 20-го века Павел Васильев был широко известен в Казахстане и Сибири, его имя гремело в Москве. А знали ли о нём за границей? Как оценивали его поэзию литературоведы-эмигранты, которые не были связаны в своих высказываниях идеологическими установками?
В Париже с 1920 по 1940 год выходила ежедневная газета «Последние новости» под редакцией П.Н. Милюкова. Она считалась самой известной газетой русского зарубежья. Упоминался ли Павел Васильев в этом популярном издании?
…Я листаю пожелтевшие от времени страницы «Последних новостей». Каждый четверг в газете публиковалась «Литературная страница».
“Цветаева – это судьба…”
Становление Дома-музея Марины Цветаевой в Москве, в Борисоглебском переулке уже много лет неразрывно связано с именем его нынешнего директора Э.С. Красовской. Эсфирь Семёновна родилась в Новосибирске, здесь пошла в школу. Потом семья много переезжала, но город детства навсегда остался в памяти самыми тёплыми и светлыми воспоминаниями. Эсфирь Семёновна вспоминает большой и гостеприимный родительский дом недалеко от Берёзовой рощи, свои первые игрушки и первые книжки. Залитый солнцем берег Оби, куда выезжали на отдых… Трудные военные годы, когда в доме вместе с ними жила ещё одна семья, эвакуированные. Запомнилось 9 мая 1945 года: возле дома был большой сад, по саду, размахивая руками, бежит сосед и громко кричит: «Победа, победа!»…
Сейчас Новосибирск дорог мне ещё и потому, что это «Цветаевский» город, — говорит Э.С. Красовская. — «Дом Цветаевой», который уже 15 лет работает при Новосибирской областной научной библиотеке, проводит огромную работу, привлекает к себе всё новых поклонников творчества великого поэта…
«Делай что должно…»
Один знакомый прозаик, встречая меня, с неизменной радостью говорит: «Ну, что, плохи ваши дела, поэты! Всё уже круг! Всё дальше вы от народа!». Потом обычно дарит свой новый сборник детективных (чуть не написала «дефективных») рассказов. Потом речь идёт о пресловутом одном проценте людей, читающих поэзию; о нашем потребительском обществе, где во главу угла поставлено личное материальное благополучие, а не духовность; о недостатках образования, и т. д., и т. п. Вздыхает автор, что даже его, такие «читабельные» книжки, стоят на полках книжных магазинов без движения, а уж кому, мол, нужны ваши стишки! Но, тем не менее, заканчивается тирада всегда одними и теми же любимыми толстовскими словами: «Делай что должно, и пусть будет что будет»…
После такой встречи я обычно захожу в книжный магазин — успокоиться и посмотреть на потенциальных читателей. И всегда поражаюсь количеству поэтических книг местных авторов, изданных за свой счёт!